По тропинкам севера - Страница 15

К оглавлению

15


Старая деревушка.
Ветки усеяны красной хурмой
Возле каждого дома.


Лунным светом обманут,
Я подумал: вишневый цвет!
Нет, хлопчатника поле.


Луна над горой.
Туман у подножья.
Дымятся поля.


В ночь осеннего полнолуния
Кто любуется нынче тобой?
Луна над горами Есино,
Шестнадцать ри до тебя.


Повисло на солнце Облако…
Вкось по нему –
Перелетные птицы.


Не поспела гречиха,
Но потчуют полем в цветах
Гостя в горной деревне.


Чем же там люди кормятся?
Домик прижался к земле
Под осенними ивами.


Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.


Только стали сушить
Солому нового сбора… Как рано
В этом году дожди!


Аромат хризантем…
В капищах древней Нары
Темные статуи будд.


Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей.


О, этот долгий путь!
Сгущается сумрак осенний,
И – ни души кругом.


Отчего я так сильно
Этой осенью старость почуял?
Облака и птицы.


В доме поэтессы Сономэ
Нет! Не увидишь здесь
Ни единой пылинки
На белизне хризантем.


Осени поздней пора.
Я в одиночестве думаю:
«А как живет мой сосед?»


На одре болезни
В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.

Стихи из путевого дневника
«КОСТИ, БЕЛЕЮЩИЕ В ПОЛЕ»


Отправляясь в путь
Может быть, кости мои
Выбелит ветер… Он в сердце
Холодом мне дохнул.


Я встретил осень здесь в десятый раз.
Прощай, Эдо! На родину иду.
Но родиной я буду звать тебя.


Туман и осенний дождь.
Но пусть невидима Фудзи,
Как радует сердце она!


Грустите вы, слушая крик обезьян!
А знаете ли, как плачет ребенок,
Покинутый на осеннем ветру?


На самом виду, у дороги,
Цветы мокугэ расцвели.
И что же? – Мой конь общипал их.


Я заснул на коне.
Сквозь дремоту вижу далекий месяц.
Где-то ранний дымок.


Безлунная ночь. Темнота.
С криптомерией тысячелетней
Схватился в обнимку вихрь.


В долине, где жил поэт Сайгё
Девушки моют батат в ручье.
Будь это Сайгё вместо меня,
Песню сложили б ему в ответ.


Женщине по имени Мотылек
Воскурила аромат
Орхидея, чтоб душистыми
Стали крылья мотылька.


Листья плюща трепещут.
В маленькой роще бамбука
Ропщет первая буря.


Прядка волос покойной матери
Растает в руках моих, –
Так горячи мои слезы, –
Белый иней волос.


Селение позади бамбуковой чащи
Лук для очистки хлопка.
Звон тетивы, словно пенье струн, –
Здесь в бамбуковой чаще.


В саду старого монастыря
Ты стоишь нерушимо, сосна!
А сколько монахов отжило здесь,
Сколько вьюнков отцвело…


Ночлег в горном храме
О, дай мне еще послушать,
Как грустно валёк стучит в темноте,
Жена настоятеля храма!


Источник, воспетый Сайгё
Роняет росинки – ток-ток –
Источник, как в прежние годы…
Смыть бы мирскую грязь!


На могиле императора Годайго
На забытом могильном холме
«Печаль-трава» разрослась… О чем
Печалишься ты, трава?


Ты так же печален,
Как сердце погибшего здесь Ёсито́мо,
О ветер осенний!


Мертвы на осеннем ветру
Поля и рощи. Исчезла
И ты, застава Фува́!


Нет, нет, я не погиб в пути!
Конец ночлегам на большой дороге
Под небом осени глухой.


Белый пион зимой!
Где-то кричит морская ржанка –
Эта кукушка снегов.


На утренней бледной заре
Мальки – не длиннее вершка –
Белеют на берегу.


Возле развалин старого храма
Даже «печаль-трава»
Здесь увяла. Зайти в харчевню?
Лепешку, что ли, купить?


Мне невольно пришел на память мастер «безумных стихов» Тикусай , бродивший в былые дни по этой дороге
«Безумные стихи»… Осенний вихрь…
О, как же я теперь в своих лохмотьях
На Тикусая нищего похож!


Подушка из травы.
И мокнет пес какой-то под дождем…
Ночные голоса.


Эй, послушай, купец!
Хочешь, продам тебе шляпу,
Эту шляпу в снегу?


Даже на лошадь всадника
Засмотришься – так дорога пустынна.
А утро такое снежное!


Сумрак над морем.
Лишь крики диких уток вдали
Смутно белеют.


Вот и старый кончается год,
15